Цвингер - Страница 5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— Но зачем это могло быть нужно Черчиллю? — спрашивал Вика у сидящего перед ним молодцеватого деда, будто шест проглотившего, прокаленного и впрожелть крашенного.

— Объяснение почти у нас в руках. Все видно из переписки Черчилля и Муссолини.

— Что это за переписка, где вы читали ее?

— Муссолини затопил ее на дне озера Гарда перед тем, как покинул Гарньяно. Только достаньте, прочтите. Сами убедитесь. И весь мир от изумления ахнет. Давайте, архивные Пинкертоны, чемоданы ищите-то!

Бэр знай похрюкивал. Он считал, что в подобных мытарствах выковывается профессионал. Непредвзятый, с куньим нюхом, легкий на подъем, без химер и без вериг. В Милане Виктору полагалось ночевать в год не больше ста суток. Остальное — разъезды, разведки, бои. Каждый год — Лондонская ярмарка, Парижский салон книги, Туринский салон книги, Иерусалимская ярмарка, «Бук Экспо Америка». И это не все, потому что еще и Гвадалахара, и Белградская, и московская «Нон-фикшн». Мантуанская, разумеется! И малых издательств в Бельджойозо! Еще десяток забыл, поди.

Не говоря уж о главной книжной выставке года. Той, что в середине октября. Франкфуртской Бухмессе.

Да, и вот приедет к нему Нати во Франкфурт. В вихрь светских удовольствий. В круг расчисленный светил. Нет, нет, ну вот зачем же Бэр вот такое вытворяет! Для Виктора тоже одно дело Франкфурт хоть и нагрузочный, но самостоятельный. А другое дело — рвать постромки под плетью несравненного погонщика, Бэра.

— Боже, Бэр. Откуда? Он же говорил, что не едет во Франкфурт. Вышли ведь на позапрошлой неделе эти датские публикации, ну, картинки про Магомета… Мы их, ясно, не агентировали. Но автора-то книжки этой, Коре Блюйтгена, представляет на мировой арене именно Бэр. Тут-то всем стало ясно, что моджахеды явятся во Франкфурт, накинутся на Бэра и растерзают. И что ехать ему не надо. Вот только вчера я видел по телеку их пикеты в Копенгагене перед редакцией «Ийландс Постен».

— Да, как бы не вышло приблизительно как с Ван Гогом.

— С Ван Гогом?

— С Тео Ван Гогом.

— С Тео?

— Да ну же, с режиссером.

— Фу. Ох дедово воспитание. Первым делом мне Винсент Ван Гог привиделся с братом Тео своим. Так не надо ехать Бэру-то.

— Бэр и не ехал. А потом его вдруг внезапно пригласили вести в среду этот круглый стол в честь сорокалетия отношений Германии и Израиля. Израиль почетный гость ярмарки. Круглый стол девятнадцатого октября — самое открытие. У них в принципе имелся вроде модератор, но засбоил. Ну, они и рассудили, что лучше Бэра кандидатуры не найти. Он и жертва нацифашизма, ребенком выбрался из расстрельного рва. Он и герой армии Израиля. Воевал в Шестидневную. А ныне курируемые им книги в Германии в топовых рейтингах. Бэра все знают. Суперзвезда международного издательского коммьюнити. Стали обрывать телефон. Я ответила было — Бэр к вам, друзья, носу не покажет. Самые не относящиеся к делу датчане и те не едут. Просто потому что они из Дании. Это я сказала. И тут же Бэр разозлился и сказал: от кого и зачем я буду прятаться? Я этого пророка не рисовал и карикатур на него не агентировал!

— Но они тебе звонили или Бэру?

— Да я прямо рядом с Бэром говорила.

— Бэр что, приезжал сейчас в Париж?

— А, я не сказала тебе, что ли? Да, мелькнул в начале недели. Перед Гонконгом. Бэр еще и по той причине захотел во Франкфурт, чтобы вместе с американским «Омнибусом» поглядеть макет международной детской Библии. Ты и это не помнишь? Хотя какая разница. Ты у нас и без Библии умаянный. Она идет по американскому департаменту. Рисунки детей разных стран на сюжеты Библии.

— Ну как же. Мне писал Роберт про эту акцию. Давайте я тоже макет погляжу. Когда я вижусь с Робертом и с ребятами из департамента из нью-йоркского?

— Там все написано в таблице.

— Как, только в четверг у Бертельсмана в «Арабелле»? Между суши и шоколадным фонтаном! Ну что мы там, стоя в толпе макет этот будем разворачивать? К тому же народ по ватрухинскому аукциону как раз будет дергать меня, приставать. Слушай, Роберт разве не идет на круглый стол Бэра вечером в среду? Они прилетят из Америки в полдень. Вот и пусть придут на круглый стол. Я после обеда вернусь из Кельна, Бэр приедет, всей командой поговорим.

— Да. Нет. Роберт не может. Никто из них не может. В среду вечером у них диннер участников этой всей Библии. Только в четверг вечером Роберт и прочие могут. А на круглый стол в среду пойдешь как раз ты. Будешь создавать публику. Бэр модерирует Давида Гроссмана и Йошку Фишера. Кстати, поскольку Бэр заселится в твой номер, то тебе, дорогой, придется в среду выметаться из «Франкфуртера». Первые ночи твои, а со среды на твое место заселится Бэр. Я заказала тебе комнатенку поскромнее, в отеле у вокзала. Оттуда до «Маритима» пешком десять минут.

Мысли Виктора уже, увы, оттекали от нежной тематики, от золотистого меха Мирей, от твердокаменной груди Антонии и ярких очей не дающейся в руки Наталии. Чудные образы таяли. И уже не время было хотеть взять из кармана телефон, где с экрана ударяет светлый взор из-под стриженых волос. Уберу-ка я Нати с дисплея. А то еще Мирей напорется на эту икону страсти. Уберу, пока Мирей не отбудет в Париж. Наталия скоро позвонит, увидимся вечером! Зайдем ко мне наверх после удавшейся трапезы…

…О чем ты, витун? Опять витаешь, Виктор? Не время разнеживаться. Миражам этим место в придонных слоях души. А на поверхность мыслительного процесса всплывает, в увесистости ста шести килограммов, в пропотевшей куртке, с отлетающей на пузе пуговицей, с перепутанными патлами поперек гуммозной плеши, в стоптанных замшевых «черчах» и с обжеванным карандашом в мятущихся пальцах — учредитель, несменяемый директор международного архивного агентства «Омнибус», Викторов шеф, жрец всех на свете кладоискателей, бог, Дэвид Ренато Бэр.